И школьники, и родители, и учителя привыкли читать стихи, написанные по образцам XIX века. Современная поэзия совсем на них не похожа?

Сейчас есть поэзия, которая существует в традиционной текстовой форме, но при этом она устроена по-другому, чем в XIX и даже чем в XX веке. Документальная поэзия, например, полностью убирает авторскую речь, убирает понятие «вдохновения». Произведения документальной поэзии зависят от источника, из которого они сконструированы. Таким источником могут быть тексты судебных приговоров, как в большом цикле Лиды Юсуповой. Это могут быть речи людей, которые страдают психическими расстройствами, как в книге Марии Малиновской «Каймания». Другой тип поэзии - видео-поэзия, поэтические видео-клипы, в них срастаются изображения и поэтическое слово. Есть формы, которые «болтаются» на границе поэтического и визуального — блэкауты: для того, чтобы создать новое стихотворение, автор вычёркивает (затемняет) фрагменты уже существующего текста. Есть визуальная поэзия, которая создаёт образы из самих букв, то есть относится к словам, как к визуальной «вязи». Есть медиа-поэзия, то есть точка соприкосновения поэзии и новых технологий, медиаарта, где произведение не может существовать без программного алгоритма; такое произведение похоже на инсталляцию, которая имеет стихотворение в качестве одной из центральных составляющих.

 

Компьютерные технологии влияют на поэзию?

Да, технологии довольно сильно её меняют. Во-первых, сейчас активно идут эксперименты с нейропоэзией - генерацией текста с помощью нейросетей. Этот тип письма ставит много вопросов, связанных со статусом поэтического высказывания: многие люди- поэты на протяжении долгого времени разрабатывали поэтическую речь, мерцающую всевозможными смыслами, а теперь нейропоэзия с лёгкостью имитирует такую же речь. В Telegram есть сейчас бот, который называется нейропоэт – его сделал программист Михаил Гранкин. Этот бот «накормили» большим корпусом русской поэзии, и он выдают вполне читабельные тексты. У них нет «авторского замысла», зато с ними связана работа читателя, в сознании которого стихотворения начинают расцветать смыслами и приносить удовольствие.

Во-вторых, меняется сам процесс сочинения и записи поэтических текстов, а значит, меняется и их форма. Стихотворение, которое записывается на ходу на смартфоне, отличается от того, которое записали ручкой в тетрадку или в дневник.

 

Кажется, что поэзия стала предельно демократичной: каждый автор может разместить своё произведение в социальных сетях, каждый читатель имеет к поэзии доступ. Поэзия действительно стала массовым искусством?

Чтение стихотворения уже не требует от читателя серьёзной работы? Сам процесс производства, распространения и получения текстов сейчас предельно прост. Каждый человек может и получить, и разместить любой текст, стихотворение никогда не ляжет «в стол». Но сами произведения не всегда могут быть названы «демократичными». Да, существует сетевая поэзия, которая сделана специально, чтобы быть понятной как можно большему количеству людей. Существует поэзия прямого политического или активистского действия — у неё тоже есть задача быть понятной. Но существуют и практики, которые сознательно зашифровывают текст - они завязаны на культурный код, определенный читательский багаж и читательскую работу. Многие стихотворения устроены как шкатулка с секретом, ребус, для понимания которого нужно сделать усилие. Они не даются в «разжеванном», эффектном виде, когда ты читаешь и думаешь: «О! Как этот образ мне отвечает, мне нравится». Значительный процент читателей эту работу проделывать не готов, потому что у них нет подходящего «механизма» чтения.

 

Родители боятся, что читая некачественную поэзию «в интернете», ребёнок не сформирует литературный вкус. Такая опасность, и правда, существует?

Литературный вкус - это в принципе очень большая условность. Нет какого-то однозначно «хорошего» или «плохого» вкуса. Ребёнок может увлечься постмодернистской литературой и читать только ее – у него появится определённый литературный вкус, но оценить, насколько он «хорош» мы не сможем. Нельзя назвать «хорошим вкусом» восторженное отношение ко всей школьной программе, потому что в неё входят очень разные тексты. Сегодняшняя доступность чтения и письма способствует не «ухудшению вкуса», а тому, что любой читатель может выработать круг чтения, который будет отвечать именно его интересам. Как раз на расширение это круга родителям и стоит обратить внимание: хорошо бы помочь ребёнку не остановиться, не зациклиться, например, на фанфиках, а двигаться дальше. Не нужно навязывать книги, потому что любое навязывание рождает противодействие. Не нужно ограничивать. Стоит показывать максимум возможностей, учить интересоваться и продолжать движение в том направлении, которое кажется интересным.

 

Стоит ли о современной поэзии рассказывать в школе?

Мне кажется, стоит расширить ряд произведений, о которых говорят в школе: мир изменяется, а поэзия отвечает на запросы людей быстрее, чем вся другая литература. То есть со школьниками стоит «проходить» современных поэтов? Творчество многих современных поэтов представляет историко- литературный, социологический интерес, но в качестве «имён», персоналий включать их в школьную программу ещё рано. Говоря о поэзии, которая происходит прямо сейчас, мы должны рассматривать её как процесс, а не как набор авторов.

 

Многие подростки сами пишут стихи. Как реагировать родителям, если они видят, что ребёнок сочинил неумелое, подражательное произведение?

Никак не реагировать. Мнение можно высказать, если ребёнок о нём сам спросил. Честность высказывания зависит, конечно, от конкретной личности автора: есть дети, которым нужна безусловная похвала, и они могут сильно обидеться. Всё-таки мнение родителя не обязано быть таким же объективным, как оценка ведущего литературной студии.

 

А как вообще научиться поэзии?

Я сам начал с писания километров силлабо-тоники, потом километров чего-то футуристского. Это было сочинение в отсутствие всякой критики: до восемнадцати лет у меня не было никакой среды, никаких прямых учителей, никаких горизонтальных контактов с другими пишущими, кроме ресурсов типа «стихи.ру». Так что у меня на вопрос об «обучении поэзии» один простой ответ: больше читать поэтических текстов, больше разбирать те, которые хочется продолжать. Потому что, в конечном счете, мы создаём такую литературу, о которой думаем: « Я хочу, чтобы такого было больше». Для того, чтобы выбрать поэзию «для себя», нужно очень много впитать. Я когда-то читал всё, до чего мог дотянуться в челябинских книжных магазинах. Книги «Нового литературного обозрения», книги «Объединённого гуманитарного издательства». Очень разные книги.

 

Юному поэту нужны литературные наставники или общение со сверстниками-литераторами?

 Совместная работа, конечно, нужна. У меня в детстве не было своего опыта, но я знаю, что такие успешные кейсы есть: например, литературную студию вела Дарья Серенко с коллегами. Я приходил к ним в качестве гостя - мне кажется, это был продуктивный формат. Андрей Родионов и Екатерина Троепольская сейчас ведут студии для подростков на базе московского центра Вознесенского, наверное, к ним можно присоединиться. Я не уверен в необходимости последовательной литературной учебы, «передачи мастерства» от наставника к ученику, но какая-то питательная, «взаимоопыляющая» среда молодому автору необходима. У меня, например, это был Литературный институт. Я пришёл туда человеком с сформировавшимися взглядами, они за время учебы не сильно изменились. Но при этом у нас была очень хорошая компания однокурсников, которая работала на взаимный интерес, взаимное чтение, письмо, диалог. Подростку важно, чтобы в одном с ним пространстве были люди, с которыми можно говорить на одном языке, вместе с которыми можно расслышать какие-то важные интонации, различить смыслы.