Помните, с чего началась любовь к чтению?

 

Вася Рогов, факультет математики НИУ ВШЭ:

 

Когда я был маленький, я больше всего любил играть во всяких старинных воинов. В пиратов, рыцарей, гусаров, мушкетеров… Главное — чтобы можно было быть кем-нибудь старинным, красивым и храбрым и героически проходить через множество испытаний. Для образов и сюжетов нужны были источники — и поэтому меня все время окружали энциклопедии про старинные войны, книги Дюма и Стивенсона в пересказе для детей. Ну и какие-то отрывки из классической русской литературы тоже были.

 

Например, мои родственники рассказывают, что, когда мне исполнялось три года, я выучил наизусть «Бородино» Лермонтова (не от любви к поэзии, а от любви к гусарам, конечно). Наверное, это даже правда, но сейчас я оттуда помню строчки полторы от силы.

 

Дальше я под эту волынку прочитал уже полноценно Дюма и Стивенсона, а также Вальтер Скотта, Хаггарда, Майн Рида и Акунина. Потом продолжал что-то читать по инерции. У меня семья очень литературоцентрична, да и не читать то, что задают в школе, было как-то неловко.

 

Мои отношения с литературой резко поменялись в 7 классе. Я тогда очень сильно влюбился в свою одноклассницу. Не спал, не ел, все как положено. И тут мне на глаза попалась любовная лирика Маяковского. Я немедленно понял, что лучше читать стихи, чем прозу: во-первых, стихи обычно сильно короче; во-вторых «разбираться в поэзии» звучит куда круче, чем «разбираться в прозе»; и в третьих, наконец, оказалось, что если стихи — про любовь, они способны непонятным образом подпитывать мои сладостные и мучительные чувства. В результате, за 7-8 класс я прочитал вообще всего Маяковского, даже самую ерунду (помню, как прогуливал уроки в «Шоколаднице» и читал там зачем-то поэму «Хорошо»), а самое любимое заучивал наизусть страницами. Следующим поэтом, которым я переболел аналогичным образом, был Бродский, а потом уже Мандельштам.

 

Параллельно я открыл для себя Гумилева, Пастернака и Ахматову, чуть позже — Тютчева, Багрицкого, Введенского, и еще позже — Фета, Ходасевича, Пушкина.

 

В результате всех этих увлечений поэзией в старших классах, я немного «недочитал» классическую прозу — отечественную и, тем более, западную. Теперь часто из-за этого обидно. Из сильных впечатлений того времени в плане прозы могу назвать «Войну и Мир», «Дар», «Раковый корпус» и «Москву-Петушки».

Лиза Фурина, департамент политической науки НИУ ВШЭ:

 

В детстве на даче было море книг, так что самым важным оказывалось найти правильную. Это и сейчас так - я всегда ищу нужную книгу среди тысячи обложек. Среди этих томов были “Двадцать тысяч лье под водой” Жюля Верна и “Серебряные коньки” Мери Мейпс Додж. Я их до сих пор люблю, они самые классные. Недавно я собиралась поехать в Голландию и просматривала “Серебряные коньки”, чтобы узнать о стране больше. Пока перечитывала, поняла, что у автора много стереотипов и банальностей, но при этом в детстве мне очень нравился мир, который она описала. Самое главное - это не короткая история, а чтение на месяц, как и Жюль Верн. Гигантские книжки, в которых ты можешь на какой-то главе забыть, с чего всё начиналось. Мне кажется, что раньше книги были длиннее, потому что это был основной способ занять досуг, а нам найти время на длинный роман уже сложно.

Марина Кабисова, филологический факультет МГУ:

 

Всё началось со смешных книжек, которые мы читали с семьёй. Я запомнила, что книжка - это развлечение, из-за неё можно смеяться. Как мультик по телевизору, но без рекламы и без ограниченного времени. Было так удобно и интересно, хотелось читать прямо в магазине. Появилась прочная ассоциация: «книга - развлечение».

 

Света Лащук, Школа филологии НИУ ВШЭ:

 

Первое литературное воспоминание, которое приходит в голову: я в 4-5 лет гордо декламирую "Сказку о мертвой царевне", выученную, кажется, со слуха, потому что очень нравилась. Потом помню, как мы читали всей семьей по вечерам какой-то сборник притч для детей с текстами разного характера -  от рассказов Чапека до адаптированных библейских сюжетов и народных сказок. Мы их обсуждали все вместе - такой вот первый опыт филологического анализа. Потом уже в возрасте 10-12 лет, проводя лето на даче, я читала Жюля Верна и Дюма, с удовольствием, но без фанатизма: хватило на пару романов того и другого. Вообще круг чтения определялся зачастую дачной библиотекой, куда свозилось все "лишнее", поэтому помимо "классики" случалось читать Донцову и, скажем, книжки по эзотерике, причем с ничуть не меньшим интересом. Врожденным литературным вкусом (есть ли такой?) я не отличалась: прочитала, например, всю серию книг о Тане Гроттер (до сих пор страдаю, оттого что она подменила в моем культурном бэкграунде и детском читательском опыте Гарри Поттера). А хорошей литературой я увлеклась уже в классе десятом - с хорошим учителем.

 

Наташа Гринь, Школа филологии НИУ ВШЭ:

 

Мои родители с молодости собирали домашнюю библиотеку. Из-за дефицита книг покупали любые доступные издания, даже словари или профессиональную литературу. Когда мне исполнилось лет 5, и я уже могла что-то читать самостоятельно, я подходила к книжным полкам и брала первое, что попадалось под руку. Листала страницы, рассматривала текст. Привыкала. А потом мне попались «Сказки» Пушкина. Мы с родителями читали их вместе и, доходя до конца, начинали снова. Я выучила каждую наизусть и могла тут же подхватить папины-мамины «Негде, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве…».

Когда я стала постарше, папа читал нам с сестрой на ночь Жюля Верна, очень неторопливо, медленно, чтобы мы успевали представлять себе все в деталях. Наверное, поэтому, я теперь моментально засыпаю, если мне начать читать «Таинственный остров».

В младшей школе я читала уже уверенно и помногу. «Гарри Поттер», «Маленькие женщины», помню даже книгу про награды царской России. Вот так и началась эта книжная самсара, которая крутится до сих пор.

 

Расскажите о любимых детских книгах!

 

Марина Кабисова, филологический факультет МГУ:

 

Больше всего я любила серию «33 несчастья» Лемони Сникета. Во-первых, это детектив - по ней недавно сняли сериал, она идеально ложится на такую форму,  в ней постоянно есть интрига. Во-вторых, её герои - дети, можно было думать: «о, этот герой - я». В-третьих, в ней нет никаких длинных описаний, только действия, причём автор прямо об этом говорит. И, наконец, в самой первой книге было сказано, что это история с плохим концом. Я помню свой восторг: все другие книги, с одинаково хорошей концовкой, сразу показались скучными, а эта -  особенной. Я читала “33 несчастья” постоянно. Как только выходила новая книга, я заставляла родителей узнать заранее, где она будет продаваться, и просила скорее бежать покупать!!

Наташа Гринь, Школа филологии НИУ ВШЭ:

 

Не могу сказать, что у меня была  какая-то одна особенно любимая книга, но на ум сразу приходит «Гарри Поттер». Я читала его запоем всю начальную школу. Представляла, на какой факультет меня бы отправила распределяющая шляпа («Только не Слизерин! Только не Слизерин!»), какая палочка бы выбрала меня в лавке Олливандера, и была бы я подружкой Гарри (конечно же, да!). А еще мне ужасно нравились все эти заклинания вроде «обливиэйт» или «петрификус тоталус», которые я до сих пор использую как пароли к разным сайтам.

Сейчас я понимаю выражение «любимая книга» как книга, которая на меня сильно повлияла. Из таких - «Источник» Айн Рэнд, которую я прочла в 9 классе. Этот роман я подарила всем своим друзьям и знакомым - настолько меня впечатлило! (Сейчас, кстати, я пишу дипломную работу по Айн Рэнд).

Света Лащук, Школа филологии НИУ ВШЭ:

 

Хорошо помню, как, поступая в восьмой класс лицея, писала сочинение на тему "Моя любимая книга" и выбирала между только что прочитанным Коэльо и любимой, многократно перечитываемой "Сказкой с подробностями" Остера. Выбрала вторую. Мы ее читали вслух всей семьей по вечерам, а потом я ее перечитывала сама. Если не ошибаюсь, восхищалась языком и тонким юмором, но сейчас не могу оценить, насколько это было справедливо.

 

Вася Рогов, факультет математики НИУ ВШЭ:

 

Упомяну про важную сторону моего литературного детства: это писатель Юрий Коваль. Коваль -  совершенно прекрасный автор, серьезный взрослый писатель, но более известный как детский (он написал, например, повесть «Алый» и сочинил детективы про Васю Куролесова). Он очень хорош для семейного чтения, мне его папа иногда в детстве читал вслух по вечерам, они приходили с мамой в мою комнату и мы все вместе хохотали. Потом уже я читал сам.

Коваль в моем детстве состоял как из детских произведений (повесть «Недопесок», детективный роман «Пять похищенных монахов»), так и из взрослых (цикл рассказов «Чистый дор» и «Самая легкая лодка в мире»).Совсем авангардный «Суер-выер» я прочитал уже в подростковом возрасте (может у нас просто не было книги).

Детские произведения Коваля обычно уморительно смешные и либо про животных, либо закручены вокруг какого-нибудь сложного детективного сюжета. Взрослые отличаются чуть более сложными реалиями и метафорами и непременными сюрреалистическими элементами в сюжете.

Но и те, и другие объединяет удивительный ковалевский язык: одновременно легкий и чуть-чуть странный, остроумный и невероятно лиричный. Иногда у меня случайно в памяти всплывают какие-то фразы из этих, читанных в детстве, повестей Коваля, и ощущение от них, как от самых сладких воспоминаний из детства.

Например:  «корабль моей жизни дал течь» или «что мне нравится в черных лебедях, так это их красные клювы», или «еще бы! — ответил я» .

 

 Как сделать, чтобы подростки полюбили русскую классику? 

 

Лиза Фурина, департамент политической науки НИУ ВШЭ:

 

Русская классика - это офигенно, поэтому ее нельзя читать в школе. Ты начинаешь ненавидеть книгу, когда тебя заставляют её проходить. А если сам найдешь роман девятнадцатого века, то он тебе бесконечно понравится. Потому что многие русские классики опередили свое время. Одна из моих любимых книжек - “Преступление и наказание”. У меня от нее мурашки по коже. Еще я бы посоветовала детям прочесть “Героя нашего времени”.

 

Вася Рогов, факультет математики НИУ ВШЭ:

 

Мне кажется, читать - это сложно. Читать сложно всем. Литература всегда ставит читателя в определенное положение дискомфорта. Этот дискомфорт связан в первую очередь с разрывом между буквами, напечатанными на бумаге , и скрывающимися за ними образами и чувствами. Преодоление этого разрыва с помощью своего воображения — и есть та работа, которую проделывает читатель, и плата за эту работу — удовольствие от чтения. Если вас увлекло, это значит, что удовольствие настолько велико, что работа дается вам легко и вы даже не замечаете, как совершаете ее. Параллельно вы наращиваете «мышцы мозга», выполняющие эту работу, вам становится проще получать удовольствие от каждой следующей книги, Вы читаете больше и больше. Нужно только найти что-нибудь интересное, начать и не останавливаться.

Но всем интересно разное! Кого-то увлечет Толстой, а кого-то Платонов. Кого-то стихи, а кого-то проза, кого-то Есенин, а кого-то Крученых или Пригов. Даже если вам ничего не нравится, кроме «Гарри Поттера» или книжек Бориса Акунина, это не страшно: это вообще-то неплохая литература (особенно «Гарри Поттер»!), и, читая ее, вполне можно развить скилл чтения книжек. После этого, вероятно, у вас получится прочесть что-то еще, у вас появится новая любимая книга, потом еще, и так далее…

 

Света Лащук, Школа филологии НИУ ВШЭ:

 

Я увлеклась в 15-16 лет Достоевским, а кто-то в то же время Толстым. Но вообще для раннего подросткового возраста приходят на ум, наверное, в первую очередь, любовные повести и рассказы: Тургенев, Куприн, Бунин. “Анна Каренина” тоже увлекает (если пролистывать рассуждения Левина).